Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров - Страница 73

Сапожников и Краев находились перед полуобвалившимся крыльцом старинного двухэтажного дома. Неподалеку стоял изрядно побитый фургончик «Скорой помощи».

А рядом творилось что-то невероятное! Два человека – один с монтировкой в руках, другой в грязно-белом халате, надетом поверх одежды, – метались туда-сюда, подпрыгивая и размахивая руками. При этом они пронзительно орали, а иногда лаяли.

Во всяком случае, лай был отчетливо слышен!

– Что здесь происходит?! – заорал доктор Краев. – Почему вы не на перекрестке?!

В ответ раздалась какая-то околесица про другой «Рено» и другого папашу, про какую-то девчонку, про то, что кто-то смылся, а чья-то голова помешала кого-то задержать. Все эти бессвязные и невразумительные вопли прерывались оглушительным лаем, так что Сапожников ничего не понял.

Зато понял доктор Краев. И, похоже, ему страшно не понравилось то, что он понял, потому что он вдруг вскинул пистолет и несколько раз выстрелил по этим двум нелепым прыгунам.

Стрелял он отменно…

Человек в белом халате упал, сраженный пулей в голову. Следом, уронив монтировку, свалился второй – с простреленной грудью. Однако Краев еще дважды выстрелил в разные стороны, как будто незримая мишень металась туда-сюда. Лай раздавался по-прежнему, хотя и отдалялся.

– Удрал! – в сердцах выкрикнул Краев, опустив наконец пистолет с пустой обоймой. Выхватил из кармана платок, вытер лоб.

Сапожникову показалось, будто что-то белое выскользнуло из кармана куртки Краева, вроде бумажка какая-то, но он тут же забыл об этом. Да и не все ли равно, что там выпало у этого маньяка? Не хватало еще услугу ему оказывать! Да пусть хоть все потеряет, как уже разум потерял!

– Ну, его счастье, что мне сейчас не до него, – проворчал Краев. – Откуда он только здесь взялся, вроде не было здесь такого рыжего…

Сапожников стоял столбом. Краев, кажется, совершенно не был огорчен тем, что только что убил двух человек, однако исчезновение какого-то невидимого пса его удручало!

– Чего встали? – крикнул Краев. – Заходите внутрь! Все это не ваше дело!

«Серега, Серега! – с тоской подумал Сапожников. – Что же с нами будет?!»

– Наверх идите! – приказал доктор Краев. – Вон там лестница.

Длинный коридор освещался одной лампочкой, настолько тусклой, что Сапожников едва смог разглядеть облупленные стены. В конце маячило что-то вроде громоздкого лифта, и Сапожников вспомнил рассказ Молотова о лифтерше, которая умерла со страху в этой кабине.

Было неохота ехать в этом лифте… лучше уж пешочком!

Но чем выше Сапожников поднимался, тем труднее становилось дышать. И не то чтобы здесь было жарко, скорее наоборот, откуда-то несло невероятным пронизывающим холодом, – но при этом царила страшная, леденящая духота, как будто кто-то вынимал воздух из груди.

Честное слово, даже в морге, частым посетителем которого – по долгу службы! – был Сапожников, ему не было так безысходно холодно!

Поднялись на второй этаж – и оказались в еще одном еле-еле освещенном коридоре, углы которого тонули в темноте.

– Поверните налево, – приказал Краев. – Идите вон к той двери, рядом с лифтом.

Сапожников послушался – и тут начались какие-то странности.

Около стены никого не было, однако Сапожников не мог там пройти, как будто на полу плотной массой сидели люди или громоздились какие-то вещи.

– Идите посередине, – буркнул Краев. – Осторожней! Не видите, что ли?

– Чего не вижу? – изумленно оглядел Сапожников пустой коридор.

– Ах да! – буркнул Краев и усмехнулся: – Ничего, в полночь увидите. А теперь стойте!

Он осторожно обошел Сапожникова и, не отводя от него пистолета, стал отпирать какую-то дверь.

Идиот! Он что же, решил, что Сапожников сбежит, оставив Серегу в его руках? Детей у него нет, что ли?!

Хотя на какие-то родственные чувства Краев, конечно, способен. Во всяком случае, к своему покойному отцу, которого он, кажется, намерен…

Пока Краев возился с дверью, Сапожников наконец смог его разглядеть. Краев был высок ростом, с темно-рыжими, вернее каштановыми, волосами, зеленоглазый. Он был бы даже красив, если бы не нездоровая, можно сказать – смертельная, бледность и жесткое, угрюмое выражение веснушчатого лица.

Наконец дверь распахнулась.

Сапожников остолбенел.

Перед ним открылась небольшая комната с плотно зашторенными окнами. Посреди стоял стол, а на нем находилось обнаженное мертвое тело, в котором Сапожников сразу узнал труп заключенного Краева.

Грудь его, после вскрытия милосердно зашитая, теперь была снова разверста и источала запах тления.

Покойник лежал на голом столе. Комнату освещали четыре очень толстые свечи, которые, впрочем, уже почти догорели и оплыли, образовав огромные бело-желтые восковые лужи.

Если эти свечи были зажжены прошлой ночью, когда сюда доставили похищенный труп, значит, они горели почти сутки…

– Ну? – нетерпеливо воскликнул Краев. – Что стоите? Вложите его сердце туда, откуда достали!

– Но контейнер у вас, – хрипло проговорил Сапожников.

– Ах да!

Краев подал ему контейнер.

– Я не захватил перчатки, – сказал Сапожников.

– Вы что, опасаетесь занести микробы в грудь мертвеца? – хмыкнул Краев. – Не смешите меня! Действуйте!

– Не могу, – буркнул Сапожников, изо всех сил стараясь отдалить ужасную минуту, когда раскроется обман.

– Что, клятва Гиппократа не позволяет? – зло сказал Краев. – Ладно, вон там под столом лежит пакет со всякой медицинской ерундой. Бинты и все такое. Перчатки тоже есть. Действуйте! Вложите сердце на место, а потом зафиксируйте повязкой, чтобы не выпало, когда он встанет.